Мы голодали уже третьи сутки. Наши животы громко бурчали, требуя пищи. В особенности, мой. На Каспара и Мельхиора, путешествующих вместе со мной, мне было наплевать. Каждый из нас был сам по себе. Правда, вместе нам значительно проще было выпрашивать милостыню.
    Так мы и жили. И до недавнего времени все шло великолепно, мы неплохо зарабатывали. Но тут - на тебе! - замаячила на небе новая звезда, символизирующая смену эпохи. Дескать, все теперь будет иначе, рушь старое, поскольку на смену ему торопится скороспелое новое! Ага, ощутили мы с друзьями на своих шкурах, что все это значит.
    Сплюнув, я подошел к первому попавшемуся домику и постучался в дверь. Я надеялся, что хозяева этого скромного жилища не откажут в приюте на ночь трем усталым, замученным бродягам. Возможно, они, смилостивившись, покормят нас, дадут нам хотя бы хлеба да воды? Или - что гораздо лучше! - мяса и вина?
    - Кто там? - услышал я приятный женский голос.
    - Мы… эээ… паломники, - ничего умнее я придумать не сумел. - Я - Бальтазар. Я и двое моих друзей пришли, чтобы поздравить тебя с праздником, днем, который ты столько лет ждала! Возрадуемся вместе, ибо час настал!
    Я старался не смотреть на Каспара и Мельхиора, которые делали мне какие-то непонятные знаки. Они хотели меня предостеречь. Они считали, что я поступаю глупо. Но я знал, что не ошибся. Какое-то торжество эта семья должна была справлять. Не зря же они на своей двери нарисовали забавную рожицу?
    - Входите, гости, - произнесла девушка, дозволив нам переступить порог. - Вы, наверное, пришли, чтобы полюбоваться на мое дитя, маленького Иешуа. Гавриил намекал мне, что вы обязательно рано или поздно явитесь.
    Я тактично не стал ни о чем ее спрашивать. Я огляделся. То, что я увидел, меня не впечатлило. Как-то все вокруг было нище и уныло. Я люблю созерцать более живые краски, символизирующие праздник и веселье. Здесь же я встретился с тусклой безвкусицей. Бррр, не хотел бы я тут обитать.
    Но не стоило мне судить их строго, ибо сам я - никто. Я - оборванец, человек, который очень-очень хочет кушать. Посему в первую очередь меня заботила еда. Хотя, о малыше я все же сказал что-то умное. Мои приятели поступили точно также. Они, смышленые ребята, стараются ни в чем от меня не отставать.
    И вот мы уже сидим за столом. К нашей славной пятерке, считая дитя, присоединился скептически настроенный, ухмыляющийся пожилой тип. Его звали Иосиф.
    - К сожалению, мне нечем вас угостить, - объявил Иосиф. Немного помолчав, он не без ехидства добавил: - паломники. Придется вам ложиться спать голодными. Но у нас вы остаться не можете - у нас нет лишних кроватей.
    - Ну не надо так, - нахмурилась девушка. Нам было уже известно, что ее имя Мария. - Мы поделимся с ними тем, что нам послал Бог. И я им постелю на полу. Не будь таким занудой и скрягой, муж мой!
    Определенно мне эта Мария нравилась. Приятная во всех отношениях барышня. Как бы там ни было, мы старались походить на паломников. Мы ждали, когда принесут пищу.
    - Сейчас, - произнесла Мария. Она поставила на стол тарелки с похлебкой, которая показалась мне самым вкусным, что я когда-либо ел. - Вот, кушайте. А потом, когда закончите трапезничать, поведайте мне о своих странствиях. Возможно, встретился вам на пути архангел Гавриил, который не так давно принес мне доброе известие?
    Ой, как все запущено! Я-то думал, что девушка нормальная. А она, оказывается, больная. Свихнулась, видать! С посланниками небес беседует. Гм, печально все это. И чую я, добром это не закончится!
    - Нет, - брякнул молчаливый Каспар, - с Гавриилом мы не общались. Но кое с кем главнее него связь поддерживаем. Так вот, Он попросил нас передать тебе, что дитя твое - мессия. Ему суждено искупить грехи человеческие!
    Выпалив все это на одном дыхании, мой друг взял в правую руку ложку и, чавкая, приступил к еде. Больше он ничего не сказал. Но и того, о чем он ей уже поведал, было более чем достаточно, чтобы Мария прониклась к нам уважением. Ну а с лица Иосифа, наконец-то, пропала саркастическая улыбочка.
    - Да-да, все так, - поспешно закивал Мельхиор. - Я знаю, что Иешуа - сын Божий! Вот! И то, что этот ребенок родился именно у тебя, Мария, ты должна почитать величайшей милостью Всевышнего, который внимательно наблюдает за нами, смертными. Он оценивает нас, наши поступки и мысли.
    То, что мы говорили в доме Марии и Иосифа, шло не от нас самих, а непонятно откуда. Мне даже начало казаться, что все мы тронулись. Ужас, надо сказать ребятам, чтобы они как можно быстрее доедали и живенько убирались отсюда. В конце концов, переночевать мы можем и на улице, благо ночи теплые.
    Я раскрыл рот, собираясь поведать им об этом, но не сумел. Я произнес не то, что собирался. Я выступил в роли оратора. В своей высокопарной речи я восхвалял мужество Иосифа, красоту Иешуа и почему-то девственность Марии. Интересно, а ребенок у нее откуда? Неужели, действительно, от святого духа?
    - Нам пора, - пробормотал я, подмигнув Каспару и Мельхиору. - К сожалению, мы не можем остаться у вас на ночлег. Я только что вспомнил - у нас очень много дел. Да-да, нам надо бежать, нас ждет сам Метатрон на Голгофе. Ага. В общем, прощайте! Когда-нибудь мы обязательно свидимся!
    Схватив ребят за плечи, я выволок их на улицу. Смахнув капельки пота со лба, я с превосходством посмотрел на них. Эти два болвана, похоже, так и не поняли, какую я оказал им услугу. А ведь я не только нашел место, где мы смогли перекусить, но и - что не менее важно! - успел вовремя ретироваться!
    - Почему мы ушли? - тупо поинтересовался Мельхиор.
    - Потому! - резко ответил я, радуясь, что они не решились со мной спорить. В нашей тройке я был лидером. Так что вскоре мы, тяжело вздыхая и жалуясь на нелегкую долю, продолжили наш долгий путь. Впереди нас ждало еще много чудесного, неожиданного и волнующего.
    Что же касается той истории, которую кто-то выдумал о нас, Марии и Иосифе, то она полна неточностей. Но я все-таки ею восхищаюсь! Мне и моим приятелям гораздо больше нравится быть мудрыми, дальновидными и щедрыми паломниками. А не жалкими, глупыми и скупыми нищими, которых лишь на мгновение коснулась небесная благодать.