ОКИНАВА - 6. Часть 02

... предыдущая часть ...

Другой парк, по стечению обстоятельств расположенный всего в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома, не столь знаменит и его история не уходит корнями вглубь веков, однако было бы несправедливо не упомянуть о нём, ибо этот парк — поистине жемчужина ландшафтного дизайна. Речь, конечно же, идёт о Фукусюэне — небольшом парке в китайском стиле. Вход в него совершенно бесплатен, однако попасть туда мне удалось далеко не с первой попытки — время работы этого парка если и подчиняется какому-то расписанию, то составляли его по китайскому календарю. По крайней мере, я никакой явной закономерности не углядел и просто ходил к воротам парка наудачу, пока однажды не обнаружил их открытыми.

С названием парка, кстати, вышла забавная история. На вторую неделю учёбы на одном из занятий я услышал словечко «фукусю:». Поскольку на исторической родине свой запас японских слов и выражений я пополнял из фильмов и аниме, мне было доподлинно известно, что слово «фукусю:» означает «месть», и после того, как это слово прозвучит с экрана, по сюжету обычно начинается кровавая резня вперемешку с пафосными диалогами. Искренне недоумевая, кому и за что требуется отомстить, я подумал, что чего-то то ли не понял, то ли не расслышал, и на том успокоился. Однако когда слово «фукусю:» прозвучало в четвёртый или пятый раз, я всё же полез в словарь и узнал, что кроме «мести» это ещё и «повторение пройденного», а преподаватели требовали от нас всего лишь перечитать на досуге учебник.

Естественно, что после этого случая я не мог не заинтересоваться, откуда вообще взялось название «Фукусюэн» и что оно означает. Оказалось, что оно происходит от «Фучжоу» - названия китайского города-побратима Нахи, записанного на японский манер. Строили парк в соответствии с китайскими традициями и по всем правилам фэншуя — с четырьмя входами, ориентированными по сторонам света, пагодами, беседками, прихотливо изогнутыми мостиками, драконами и фениксами. Японскими в этом парке оказались лишь карпы-кои, населяющие глубины искусственных прудов. Несмотря на то, что парк этот ещё не успел покрыться пылью веков и войти в число исторических памятников, если вам доведётся побывать на Окинаве, я настоятельно рекомендую посетить это умиротворяющее место и попробовать проникнуться гармонией с окружающей природой.

Почувствовав, что по городу и ближайшим его окрестностям я уже накатал достаточно километров и теперь достаточно натренирован для дальних поездок, я сел на велосипед и отправился в город под названием Окинава. Да-да, именно так: в южной части острова Окинава находится город с точно таким же названием, замечательный двумя вещами. Прежде всего, Окинава — «город эйса», о чём свидетельствует надпись на резервуарах городского водоснабжения.

Именно там и проходит летом всеокинавский фестиваль эйса, по масштабности сравнимый разве что с эйса-парадом в Нахе.

Однако я предпринял столь дальнее и непростое путешествие (а одолеть на городском велосипеде 40 километров в жару и по холмистой местности — действительно задача не из лёгких) по совершенно иной причине. Несмотря на то, что на самой Окинаве сиса и эйса стали неофициальными символами островной традиции и культуры, за рубежом Окинава получила куда большую известность как родина каратэ. Как в самой Нахе, так и в окрестностях, заведений, где можно обучаться каратэ, более, чем достаточно: от достаточно традиционных додзё до вполне современных спортивных клубов. Однако мне поступать на обучение в додзё уже поздновато, да и времени особо не было, поэтому я решил приобщиться к японским боевым искусствам самым лёгким и коротким путём.

Если внутри Японии Окинава это исключительно «город эйса», то иностранные путешественники, которым довелось побывать в этом некрупном населённом пункте, расположенном неподалёку от очередной американской военной базы, в качестве одной из главнейших местных достопримечательностей указывают магазин «Иппондо», название которого переводится как «Путь одного удара». Специализируется это заведение на товарах для занятия традиционными японскими (и не только японскими) боевыми искусствами и сувенирах соответствующей тематики. Именно этот магазин и был целью моей утомительной поездки. Стартовав из Нахи чуть позже полудня, в начале второго часа дня я достиг места назначения.

Магазинчик оказался небольшой и не слишком выделяющийся на фоне соседей; если бы я не сверялся ежеминутно с навигационной программой в айфоне, вполне мог бы случайно проехать мимо. Кстати, магазинов «Иппондо» в Окинаве на самом деле два, расположены они на противоположных сторонах улицы друг напротив друга и отличаются ассортиментом. Один из них специализируется на пневматическом оружии и копиях самурайских мечей. Купить японскую копию японской же катаны, как оказалось, удовольствие не из дешёвых: ценники там лишь начинаются с 7 тысяч йен за скромных размеров танто, а за полноразмерную имитацию парадного самурайского меча придётся выложить 30 и более тысяч йен.

А вот магазин напротив, специализирующийся на боевых искусствах и всем, что с ними связано, оказался для меня куда интереснее. Окна его украшали постеры с Брюсом Ли и афишами чемпионатов по боевым искусствам, а в витрине, среди хатимаки с восходящим солнцем, стояла пара манекенов, один — в обычном «каратэшном» одеянии, а другой — в настоящем костюме настоящего ниндзя. Пришпиленная к манекену картонка сообщала, что в этом магазине найдётся униформа для ниндзя любой комплекции, от младших школьников до двухметровых иностранцев.

Припарковав велосипед, я шагнул в полумрак магазина и словно попал в мечту времён моего детства. Сколько же там было всего! Кроме обычной (и не слишком обычной), но, в общем, не поражающей воображение униформы и защитных средств для занятий боевыми искусствами там обнаружились шесты, деревянные мечи и ещё куча всякого учебно-тренировочного вооружения. Но это было не главное. Самое главное было аккуратно разложено в специальной застеклённой витрине: всевозможные ножи, кунаи, кастеты-явара и, разумеется, сюрикены. Множество сюрикенов всех цветов и форм, от строго-классических чёрных в форме логотипа «Мицубиси» до модерновых, с изогнутыми лучами, переливавшимися радужным покрытием. Окажись я в этом магазине многими годами раньше, меня пришлось бы силой вытаскивать из этой сокровищницы. И даже несмотря на то, что мои двенадцать лет остались где-то в далёком прошлом, удержаться от покупки настоящего ниндзявского сюрикена оказалось выше моих сил.

В эпоху победившего Наруто трудно объяснить, чем были эти стальные звёзды для предыдущих поколений, для которых Колизей это место, где Брюс Ли побил Чака Норриса, а величайший ниндзя планеты — Сё Косуги и никто более. Однако когда увесистый трёхлучевой сюрикен в весёленьком подарочном пакетике перекочевал в мои руки, было немного грустно. Ибо в тот момент осуществилось то, о чём я некогда мечтал, но было уже слишком поздно.

Заточка на сюрикене, конечно же, оказалась чистой воды имитацией, и порезаться им невозможно даже при очень большом желании. Но всё-таки держать оружие легендарных шпионов древней Японии — ощущение непередаваемое. В том же, что мне в руки попал именно японский оригинал, а не китайская подделка из тех, что наводнили базары Юго-Восточной Азии, не было ни малейшего сомнения: на тыльной стороне стальной звезды выбито название страны-изготовителя.

Кроме металлических сюрикенов в том магазине обнаружились ещё и резиновые — наверное, для тех, кому хочется не просто прикоснуться к легенде, но ещё и поупражняться в её метании. В свете того, что город граничит с американской военной базой, а изнывающий от скуки военный персонал — сила поистине устрашающая в своей безбашенности, резиновые сюрикены — определённо хорошая идея. Мы же в своё время, будучи лишены благ японской резинотехнической промышленности, в подобных случаях были вынуждены прибегать к японскому же искусству оригами, складывая «звёздочки» из пары перфокарт и придавая им надлежащий цвет при помощи чёрной акварельной краски.

Кроме каратэшно-ниндзявской атрибутики в «Иппондо» обнаружился богатый ассортимент различных значков, шевронов и нарукавных нашивок — их на прилавке оказалось столько, что я поначалу даже растерялся. Однако, оправившись от первого шока, я высмотрел среди всего этого разнообразия скромный значок с флагом довоенной Японии и приобрёл его в пару к сюрикену.

Вернувшись домой с сувенирами, я вдруг осознал, что не подумал о главном: как я повезу этот сюрикен домой через три таможни? Причём больше всего меня беспокоила даже не российская таможня, а китайская: по китайским законам через границу запрещено провозить не только оружие, но и предметы, на него похожие. «А если уж китайская таможня конфискует даже детские игрушечные пистолеты» - подумалось мне - «попасться с сюрикеном и доказывать, что я не японский диверсант, как-то не очень хочется». И чем ближе подходил день отъезда, тем сильнее меня беспокоила эта мысль. В конце-концов я взял сувенирную открывашку для пива, примотал к ней скотчем сюрикен, сунул всё это в пластиковый контейнер и отправил на собственный адрес самой обычной почтой. Ну а в сопроводительных бумагах указал, что внутри находится «Souvenir/お土産», чтобы не будить излишнего любопытства ни у японской, ни у российской таможни. Посылка дошла благополучно, и теперь сюрикен украшает моё скромное жилище, подвешенный — как в «Нейроманте» Гибсона — на тонкой леске.

Ближе к концу августа я, освоившись с городским транспортом, решился совершить вылазку в северную часть острова и посмотреть всемирно известный морской аквариум «Тюрами». О велосипеде, конечно, и речи быть не могло, более 80 километров в одну сторону не оставляли двухколёсному транспорту никаких шансов. Поэтому, заранее выяснив японское название нужной автобусной остановки (а называется она не «аквариум Тюрами», как можно было бы ожидать, а «Кинэн коэн-маэ»), в девятом часу утра я собрал фоторюкзак и отправился навстречу свежим впечатлениям. На дорогу в один конец ушло более трёх часов и чуть меньше трёх тысяч йен, так что у ворот парка я оказался лишь в половине двенадцатого. Решив, что отправляться в обратный путь лучше засветло, я прикинул оставшееся у меня время. Выходило почти шесть свободных часов, за которые, как я полагал, можно осмотреть всё, что угодно. Как же сильно я заблуждался!

Конечно, если ограничиться посещением одного лишь аквариума, пусть даже самого большого во всей Азии, шести часов мне бы вполне хватило. Однако аквариум — лишь одна из многих достопримечательностей Ocean Expo Park. Расположенные там же дельфинарий, музей океанической культуры, планетарий, тропический сад, традиционная окинавская деревня и пляж Emerald beach, с которого открывается вид на соседний остров Иэдзима, не менее достойны внимания. А с южной стороны к парку примыкает сад бабочек Рюгудзё, который я тоже не мог не посетить. В общем, я приезжал в Ocean Expo Park ещё три раза, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы я мог с чистой совестью сказать: «я посмотрел там всё».

Миновав украшенный изображением дельфина фонтан, вместо обычных струй выпускающий облако мелкой водяной пыли, я подошёл ко входу в аквариум. Отдав за билет 1500 йен, я шагнул в прохладный полумрак.

Обычно в подобных заведениях морская живность отделена от посетителей толстым стеклом. В Тюрами, однако, есть возможность поближе познакомиться с некоторыми обитателями глубин: в небольшом открытом бассейне, изображающим участок морского дна, поселены морские звёзды и «морские огурцы», причём и тех, и других позволяется трогать руками. А уж желающих лично прикоснуться к морским обитателям всегда находится достаточно. Я, конечно, такой возможности тоже не упустил, и могу сообщить, что внешность обманчива: внешне симпатичные морские звёзды на ощупь тверды, как резина, а вот «морской огурец», до которого дотрагиваться страшновато, на самом деле мягкий и где-то даже пушистый.

Сам аквариум уходит на несколько «этажей» вглубь, и, спускаясь вниз, я знакомился со всевозможными обитателями морских вод, от мелких разноцветных рыбок, кальмаров и креветок, поселённых в небольшие персональные ёмкости, до китовых акул, величественно круживших по главной чаше аквариума.

Однако более всего впечатлили даже не сами акулы, а аквалангист, который вёл из аквариума прямой репортаж, видеть который можно было прямо здесь же, на большом экране.

Ну и, конечно же, не обошлось без прозрачного тоннеля с парящими над головой скатами.

Выйдя из здания аквариума, я спустился на эскалаторе вниз и попал в зону, принадлежащую манти (это такие грузные южноамериакнские морские животные, отдалённо напоминающие тюленей) и морским черепахам. Мелкие черепашки резвились в отдельном для каждого вида садке, а взрослые черепахи степенно плавали в общем бассейне с песчаным пляжем, предназначенным для кладки яиц.

Немного южнее раскинулся дельфинарий, где несколько раз в день проходят бесплатные представления, а всё остальное время можно просто посмотреть на дельфинов сквозь прозрачные окна в бассейне. Я, к сожалению, не догадался перед поездкой посмотреть расписание дельфиньих шоу, поэтому пришёл приблизительно к его середине.

Зато в планетарий я попал вовремя. Находится он в здании музея океанической культуры, и проводит сеансы каждые 45 минут. Однако два из трёх сеансов крутят образовательные фильмы для детей, и лишь каждый третий из центра зала поднимается шарообразный аппарат, чтобы показать «восхитительные звёзды Окинавы» (так с окинавского диалекта переводится название программы:«Утина: тюра буси»). Что вы увидите, зависит от времени года; я в планетарии побывал дважды и познакомился с летней и зимней программами. Летняя программа построена вокруг легенды о небесных пастухе и ткачихе, давшей начало известному японскому празднику Танабата, зимняя — большей частью посвящена звёздному скоплению Плеяды, которое зимой вечером стоит прямо над головой. К сожалению, съездить в Тюрами осенью (и, разумеется, весной) и узнать ещё пару легенд о звёздном небе мне не довелось.

Ожидая, когда распахнутся двери звёздного зала, я побродил по двухэтажному музею океанической культуры. Фотографировать там запрещено, а жаль: пол на втором этаже, выполнен в виде огромной карты Тихого океана от Японии до Филиппин, а сама экспозиция музея посвящена не одной лишь Окинаве, но и культурам народов, живших на ближайших к ней островах Тихого океана.

Среди деревьев по соседству с музеем расположилась «старая окинавская деревня» из нескольких домов, воспроизводящих обычные для местного населения жилища разных эпох. Самые «современные» варианты с черепичной крышей на Окинаве можно встретить и до сей поры. Разумеется, каменный очаг и раздвижные двери давно вышли из употребления, однако общий стиль остался узнаваемым. А вот соломенные хижины на высоких сваях, забираться в которые нужно было по лестнице, остались в далёком прошлом.

Выйдя из планетария, я вознамерился посетить ещё и сад бабочек Рюгудзё, отправившись туда пешком. Однако я недооценил размеры парка: его длина из конца в конец — более трёх километров, и чтобы попасть из одного его конца в другой, придётся либо предпринять получасовую прогулку, либо дождаться курсирующего по парку автомобильчика и ехать на нём. Второе, конечно, быстрее, однако пешая прогулка имеет свои преимущества: дорога к южному выходу проходит через ботанический сад и мимо «Tropical dream center» - места, где собраны 2000 видов орхидей. Там же высится спиральная башня, украшающая прибрежный пейзаж.

К сожалению, и тропический сад, и «Центр тропической мечты» находятся на окраине парка, вдали от прочих достопримечательностей, поэтому сад я посмотрел лишь мельком, а до орхидей и спиральной башни (на самом верху которой располагается смотровая площадка) и вовсе не добрался, о чём сожалею каждый раз, когда пересматриваю фотографии из тех мест.

До сада бабочек я дошёл в самом начале шестого — чтобы узнать, что в пять часов он закрывается. Не оставалось ничего иного, как отправиться на автобусную остановку и возвращаться обратно. Что, впрочем, оказалось вполне своевременным, поскольку в шесть часов уже начинало смеркаться.

Однако бабочек я всё-таки посмотрел: отдохнув денёк, я вновь отправился на север Окинавы с твёрдым намерением на этот раз попасть в Рюгудзё наверняка. Само название сада бабочек — «Рюгудзё» — является образчиком характерной для японского языка «игры слов», когда совершенно разные по смыслу (и записываемые разными же иероглифами) слова звучат одинаково. Название «Рюгуздё» является очевидной отсылкой к известной японской сказке, в которой рыбак попадает в царство дракона — повелителя морей. В той сказке Рюгудзё — волшебный сад, в четырёх частях которого царят четыре разных времени года. В названии сказочного сада слог «Рю» записывается иероглифом «竜» («дракон»). А вот в названии окинавского сада бабочек тот же слог передаётся иероглифом «琉», с которого начинается название архипелага Рюкю, в состав которого входит остров Окинава.

На автобусной остановке меня встретили вот такие кидзимуны:

Кидзимуны — пожалуй, самые популярные персонажи местного фольклора — представляют собой что-то вроде местных эльфов. Рыжеволосые, с большими головами, по преданиям, они обитают среди ветвей на деревьях гадзюмару. В старых сказках дружба с этими своенравными существами редко заканчивалась для человека чем-то хорошим, однако в новейшие времена образ кидзимуны пересмотрели в духе позитива и кавайности, и теперь изображения этих существ широко распространены по всему острову.

Вход в сад бабочек скрывался в двухэтажном здании через дорогу. Заплатив 400 йен за билет, я открыл неприметную дверь и вошёл в сад. Однако прежде я ознакомился с занимавшим добрую половину стены «календарём бабочек», из которого можно узнать, в каком месяце каких бабочек можно встретить в этом саду.

На первый взгляд сад выглядит вполне обыкновенным: деревья, клумбы с цветами, чистые асфальтированные дорожки... Однако, похоже, растения подобраны так, чтобы привлекать бабочек, которых в этом саду действительно вьётся куда больше, чем в тропическом парке по соседству. Ну а на случай непогоды есть оранжерея, где бабочек разводят и содержат в специально созданных условиях.

Бабочки там по большей части из тех, про которых я рассказывал в предыдущей части: крупные белые оогомадары и немногим менее крупные чёрно-белые парусники, хотя присутствуют и другие, не столь обычные виды. Бабочек там — несметное множество. Даже если на улице прохладно, внутри стоит жара под тридцать градусов и такая влажность, что поначалу чувствуешь себя, как в бане — с той разницей, что тебя окружает буйная растительность, шелестят крылышками десятки бабочек, а где-то среди тропической зелени журчит упрятанный в каменное русло ручей.

Насладившись обществом бабочек, можно повысить свою экологическую грамотность в соседнем отделении теплицы, где в садках кормятся и окукливаются гусеницы, готовящиеся пополнить ряды обитателей оранжереи.

Однако не бабочками едиными прекрасен этот сад. Это, конечно, не про водоём с крабами и даже не про попугая ара, который там тоже есть в отдельной клетке. Самое прекрасное в этом саду — кроме бабочек — вид на побережье со смотровой площадки. Посмотришь направо — увидишь чуть колышащийся океан прибрежной зелени, оранжевую крышу здания Рюгудзё и — вдали — спиральную башню «Центра тропической мечты».

Слева же открывается не менее впечатляющий вид на морскую лазурь, прибрежный городок Мотобу, горную гряду позади него и мост на остров Коури.

Мне повезло оказаться в Рюгудзё в тёплый солнечный день, и даже если бы в тот день я не увидел ничего примечательного, кроме прибрежного пейзажа, несомненно: один лишь вид с этой площадки стоил всех затраченных сил и средств. Созерцая безмятежность летнего моря, мне вдруг особенно сильно ощутил, как сильно мне хотелось бы никогда остаться жить на Окинаве.

За учёбой прошёл август, за ним — сентябрь, а в начале октября у нас случились очередные каникулы. Сезон тайфунов с хмурой и дождливой погодой закончился, и над Окинавой засияло солнце. По такому случаю я решил предпринять вылазку на водопад Хидзи ради близкого знакомства с дикой природой Окинавы. Окинава — не Сибирь, где можно просто свернуть с любой загородной дороги и тут же оказаться в тайге, здесь можно проехать многие километры, и не обнаружить ни единой тропинки, ведущей в лес. А чтобы даже мысли о таковой случайно не возникло, вдоль каждой автомобильной дороги тянется сплошное ограждение, преодолеть которое не то, чтобы сложно, но без крайней необходимости вряд ли захочется. К тому же, современный японец в лес просто не пойдёт, ибо ему там делать совершенно нечего: грибы на Окинаве покупают в супермаркете, барбекю принято жарить в специально оборудованных для этого местах, а отдохнуть в тени деревьев куда как удобнее в ближайшем парке. Однако в мире победившей цивилизованности желающих лично увидеть дикую природу Окинавы, прогуляться по лесистым холмам Ямбару и, может быть даже, повстречать кого-нибудь из лесных обитателей, всё ещё немало.

Сам водопад Хидзи располагается в северной части Окинавы неподалёку от деревни Кунигами, из Наго туда ходит один-единственный автобус №67, на котором я ехал примерно час, прежде чем добрался до нужной остановки. Покинув автобус, я полез за айфоном, чтобы определиться, где я нахожусь и в какую сторону нужно идти, однако на моё счастье рядом притормозил грузовичок и водитель поинтересовался, не на пляж Окума ли я приехал. Я ответил, что ищу «Хидзи оотаки», на что водитель показал мне на неприметную асфальтированную дорожку, уходившую куда-то в поля, мол иди туда — за полчаса доберёшься до входа. Миновав распаханные поля, напоминавшие картофельные (что там выращивают на самом деле, мне неизвестно), я дошёл до мостика через мелкую речку где и обнаружил первый указатель, подтвердивший, что я на верном пути.

Сразу за мостом меня задержала бабочка «исигакэтё:» — до этого ни одной такой мне на глаза не попадалось, поэтому я счёл её очень редкой и не мог пройти мимо, не сфотографировав её наверняка. Правда, далее выяснилось, что таких бабочек по дороге на водопад летает не так уж мало. Так или иначе, я всё же добрался до входа в национальный парк «Хидзи оотаки», представшего передо мной в виде невысокого деревянного здания — на удивление — обошедшегося без красной окинавской черепицы.

Заплатив 500 йен за вход, поглазев на фотоснимки живности, обитающей в здешних лесах, и пополнив запасы питьевой воды в торговом автомате, я отправился к водопаду. В кассе мне сообщили, что до водопада примерно 40 минут пешком, однако уже через несколько минут я увидел десятиметровую каменную стену, из расщелины в которой выбегала скромная горная речушка. «И это весь водопад?!» - удивился я, подумав, что моё знание японского меня подвело и там, где мне послышалось «сорок минут», в действительности было «четыре».

Однако дорога вела куда-то дальше, вверх и вглубь леса, и я двинулся по ней. Вопреки обычаю, это действительно оказалась лесная дорожка — по крайней мере, большей частью. Самые круты склоны, конечно, не обошлись без лесенок и деревянных мостков, но в общем и целом, это оказалось именно путешествием сквозь почти нетронутый окинавский лес, а не прогулкой по асфальтированному шоссе до смотровой площадки с видом на водопад, как я поначалу опасался.

Дорожка к водопаду предсказуемо вьётся вдоль русла речки Хидзи, по большей части не удаляясь от воды, и лишь однажды, где-то на полпути к водопаду, поднимается на несколько десятков метров — как раз перед подвесным мостом, который надо пересечь, чтобы попасть на противоположный берег. Едва углубившись в лес, я углядел на дереве пару цикад. Цикада — существо летнее, в Нахе они давно уже своё отлетали и осыпались на каменные дорожки сухими безжизненными тушками, а тут всё ещё стрекотали во весь свой цикадий голос. Прочей мелкоты тоже хватало, не было лишь комаров, что меня несказанно обрадовало: на берегу таёжной речки они загрызли бы кого угодно в первые же пять минут.

За подвесным мостом рельеф резко изменился, теперь идти приходится вдоль более крутого южного склона, и чем ближе я подбирался к водопаду, тем чаще лесную тропинку сменяли каменные лестницы и деревянные мостки. Тем удивительнее, что некогда в эту глушь ходили работать местные жители: табличка по левую сторону тропинки обращала внимание на руины старой угольной шахты.

Неподалёку, кстати, располагается другой артефакт, уже из нынешней эпохи: «экологический туалет». Не то, чтобы это сооружение на две персоны чем-то отличалось от отечественных деревянных «скворечников» с дыркой в полу, однако на Окинаве такая постройка мне встретилась в первый и последний раз.

И вот, приблизительно через час, я наконец-то услышал шум водопада. Ещё один подъём, ещё сотня метров по узкому деревянному настилу, и я наконец-то на смотровой площадке у подножия небольшого озерца, в которое с двадцатиметровой высоты обрушивается водяная струя.

Искупаться в водопаде мне, увы, не довелось, равно как и просто подойти к воде поближе: подходы к нижней смотровой площадке оказались перекрыты и обставлены табличками «купаться запрещено». Говорят, некогда к воде можно было беспрепятственно пройти и даже поплавать в озере, однако с тех пор не только утекло много воды, но ещё и побывало немало иностранных туристов, иные из которых не придумали ничего лучше, чем прыгать в воду вниз головой. После чего, во избежание несчастных случаев, подходы к водопаду огородили и повесили запрещающие таблички — в Японии с тамошним фанатичным отношением к безопасности случиться иначе просто не могло.

Постояв-посмотрев на водопад, окунуться в который мне было не суждено (а день выдался солнечный и жаркий), отдохнув и вдоволь нафотографировавшись, я понемногу двинулся обратно. Если туда я дошёл от силы за час, то на обратный путь потратил никак не меньше трёх. Виной тому, конечно, была не усталость. Просто поначалу я спешил поскорее добраться до цели своего путешествия, а вот на обратном пути уже можно было расслабиться и уделить внимание каждой интересной мелочи, встречавшейся на моём пути.

Оказалось, что часть пути можно было пройти по узкой тропинке вдоль самого берега реки и поближе познакомиться с речными обитателями. Среди таковых, кроме обычных мелких рыбок, плававших в кристально чистой воде, оказались ещё и пресноводные креветки, шевелившие усами и неторопливо ползавшие по дну, а по мелководью бегала мелкая трясогузка с жёлтым брюшком.

Ну а когда я случайно наткнулся на полянку, густо заросшую мелкими белыми цветочками, над которыми вились десятки бабочек, там я застрял часа на полтора, и засобирался лишь услышав шум то ли пролетевшего самолёта, то ли далёкой грозы. Небо к тому часу затянуло сплошной облачностью, и я счёл за благо поспешить к выходу, тем более, что приближался пятый час дня. Уже выйдя из национального парка, мне повезло повстречать ещё немного окинавской экзотики: краем глаза я заметил, как с обочины скользнула в сточную канаву блестящая зелёная змея. Я, конечно, сразу схватился за фотоаппарат, однако было уже поздно: на фотоснимке удалось запечатлеть лишь змеиный хвост. Для опознания, впрочем, хватило и этого. Порывшись в интернете, я выяснил: то была совершенно безобидная «рю:кю:аохэби», «зелёная змея Рюкю» - местная разновидность ужей. Вернулся из поездки я уже поздним вечером, в одиннадцатом часу. Грозы в тот день так и не случилось.

Другую природную достопримечательность — Мандзамо — я посетил месяцем позже. Пролежав пять дней с простудой, а потом ещё неделю проведя на щадящем режиме, то есть ограничив свою активность учёбой и походами в магазин за едой, я заскучал. Время моего пребывания на Окинаве утекало, как песок сквозь пальцы, и вся моя душа восставала против того, чтобы растрачивать его на праздное сидение в четырёх стенах. Однако я понимал: к велосипедным турам в десятки километров длиной я не готов, и даже однодневное путешествие с долгими пешими прогулками неизвестно как отзовётся на моём самочувствии. Мыс Мандзамо же представлялся идеальным вариантом: дорога до него занимала полтора часа на автобусе и минут двадцать пешком от остановки до побережья.

Само название мыса — «Мандзамо» — переводится как «поле, где могут сесть десять тысяч человек». Мыс этот знаменит, прежде всего, из-за своей уникальной формы, напоминающей голову слона, пришедшего на водопой. На мой взгляд, впрочем, вид на противоположную от мыса сторону, на обширную бухту, в которой расположился пляж Мандза, не менее привлекателен.

Планируя оказаться на месте не позднее, чем за полчаса до заката, я заранее сходил на автобусный терминал и разузнал расписание автобуса №120, чтобы приехать вовремя и наверняка. Не нужно было даже дожидаться выходного — выехав после обеда, я как раз успевал к пяти часам, за сорок минут до заката. Оставалось лишь дождаться ближайшего тёплого и солнечного дня, и едва таковой наступил, я отправился в путь.

Мыс расположен близ северной окраины деревни Онна, примерно в 50 километрах от Нахи. Название ближайшей к нему автобусной остановки столь заковыристо, что я даже не стал пытаться его запоминать, а просто следил при помощи GPS в мобильнике, как автобус понемногу приближается к сделанной мною пометке на карте. Сошёл я в какой-то глуши, и, следуя указателям, направился к побережью по узкой пешеходной дорожке мимо домиков местных жителей. То и дело проезжавшие мимо туристические автобусы подтверждали, что я на верном пути.

Добравшись до автобусной стоянки, соседствовавшей с торговыми рядами, я не мог не порадоваться тому, что отправился смотреть мыс самостоятельно, а не в составе одной из многочисленных туристических групп. Ибо со стороны посещение мыса Мандза тургруппой выглядело следующим образом: из автобуса выходил гид в форменной одежде и с флажком, вся группа шла за ним к смотровой площадке, минут пятнадцать отводилось на то, чтобы посмотреть на мыс и сделать селфи, после чего, под водительством гида, они следовали по асфальтированной дорожке, чтобы бросить взгляд на другую сторону побережья с видом на пляж Мандза, закупались сувенирами, грузились в автобус и продолжали свой путь к очередному пункту культурной программы. Группы следовали одна за другой, я же, просочившись на смотровую площадку и удовлетворив первоначальный интерес, прогуливался по дорожке туда-сюда, ожидая заката. Чем ближе дневное светило подбиралось к морю, тем крепче становился ветер, и я уже даже начал жалеть, что не взял с собой куртку. Всё-таки было уже далеко не лето, чтобы встречать на побережье первые звёзды в одной лишь тонкой футболке.

И вот, когда солнце опустилось к самому горизонту и уже готово было спрятаться в облака, я вдруг осознал, что на смотровой площадке, где совсем недавно яблоку было негде упасть, стало почти безлюдно. Последние группы «организованных» туристов рассаживались по автобусам, так и не увидев закат над Мандзамо. Окажись я на их месте, мне, наверное, было бы очень обидно. Однако я был не на их месте, а среди горстки «дикарей», добиравшихся своим ходом и вознаграждённых за это незабываемым зрелищем.

Однако повод для сожалений нашёлся и у меня: приглядевшись, я заметил несколько человеческих фигурок, возвращающихся с мыса. Как оказалось, на мыс можно не только смотреть со стороны, но и добраться до него пешком через заросший низенькой травкой луг. Знай я об этом заранее, несомненно, приехал бы на час раньше и совершил бы такую прогулку. Постояв ещё немного, я отправился в обратный путь мимо совершенно опустевших торговых рядов. К тому времени, как я добрался до автобусной остановки, уже окончательно стемнело.

И, конечно же, мой рассказ о природных чудесах Окинавы будет неполон, если я не поведаю про пещеру Гёкусэндо и тематический парк «Okinawa World», на территории которого она располагается. О посещении этого парка я уже упоминал в предыдущей части, и вот теперь пришло время изложить во всех подробностях историю моих поездок в этот парк.

Сам по себе вход в парк не стоит ничего, однако чтобы посетить три самых главных аттракциона — костюмированное представление, музей хабу а также пещеру Гёкусэндо — придётся приобрести билеты, либо на всё сразу и со скидкой, либо по отдельности. Всё остальное, а именно: сад тропических фруктов, выставку-продажу ремесленных изделий и многочисленные кафе и сувенирные магазины можно посетить бесплатно.

Войдя на территорию «Okinawa World», посетитель оказывается один-на-один с известной сказочной дилеммой: в какую сторону ему направиться. Направо пойдёшь — к змеям попадёшь, налево пойдёшь — окажешься у входа в пещеру Гёкусэндо, ну а если пойти прямо, это будет самый короткий путь к «Эйса-плаза». Изучив расписание мероприятий и сверившись с часами, я постоял-подумал, да и свернул налево.

Путь в пещеру начинается с длинной лестницы, уходящей вниз. Первое, что вы увидите, входя в пещеру — знак «фотосъёмка запрещена», который, однако, даже японцы не слишком чтут, ибо я заметил, что многие из них фотографируются на мобильники, ничуть не скрываясь. «Ну раз японцы не видят в том большого греха, отчего бы и мне не пофотографировать немного» - подумал я, и расчехлил камеру.

Какая бы погода ни стояла на поверхности, в пещере всегда прохладно, около +20°, и влажность под 100%. Летом там можно спрятаться от жары, а в холодный зимний день наоборот, зайти погреться. Как-то давно мне довелось побывать в пещерах Нового Афона, и одно из самых ярких воспоминаний от той экскурсии — как сильно я мёрз, когда электропоезд перевёз меня, одетого в футболку и шорты, из солнечного лета в подземелье, где температура составляет неизменные +11°. К счастью, пещера Гёкусэндо к посетителям более благосклонна, и даже когда я впервые посетил её в разгар лета, мне не показалось, что в ней очень уж холодно.

Общая длина пещеры составляет приблизительно 5 километров, однако для посещения открыт лишь сравнительно небольшой её отрезок 850 метров длиной, часть из которых проходит над подземной рекой, протекающей в этой пещере. Кроме того, в пещере обитает некоторое количество подземной фауны, в большинстве своём несимпатичной на вид. Мне, правда, из всей этой живности удалось заметить только рыбок в реке да пару летучих мышек, прошелестевших над головой.

Однако главной достопримечательностью пещеры являются сталактиты-сталагмиты, окаменевшие кости доисторических животных, навечно впаянные в стены пещеры, и, конечно же, «застывший водопад». Сталактитов там такое множество, что поначалу сотни и тысячи свисающих с потолка известняковых копий несколько нервируют: ощущать себя гостем в пасти гигантского дракона, готового в любой момент сомкнуть зубастые челюсти — то ещё удовольствие.

Однако уже через пару минут, когда убеждаешься, что смертоносные острия сталагмитов не спешат обрушиться тебе на голову и пригвоздить к полу, начинаешь смотреть на подземный пейзаж совсем другими глазами. А посмотреть есть на что.

Если свисающие сверху сталагмиты все сплошь одинаковы и привлекают внимание разве что каплями, изредка срывающимися с их острия прямо тебе на голову, то сталагмиты, растущие им навстречу из земли, нередко принимают самые причудливые формы. Некоторые из них удостоились даже собственных имён, написанных на установленных рядом табличках: «тысяча монахов», «дворец Большого Будды» и другие.

Растут они медленно, но верно: сотни и тысячи капель насыщенной кальцием воды создают в месте своего падения небольшой бугорок, с годами поднимающийся всё выше и за столетия превращающийся во внушительный каменный столб. Сделать этот невероятно медленный процесс немного более доступным для нашего нетерпеливого восприятия призван любопытный экспонат. В 2009 году под один из сталактитов кто-то из персонала, следящего за пещерой, поставил вверх дном самый обыкновенный глиняный горшок.

За те четыре года, которые на него падают капли с острия сталагмита, он успел покрыться слоем кальция. Что с ним случится через тридцать лет? Табличка, установленная рядом с ним, приглашает нынешних посетителей вместе с их детьми и внуками, которые к тому времени уже вырастут, вернуться и посмотреть.

Та же насыщенная кальцием вода сохранила и кости доисторических оленей, приблизительно десять тысячелетий каким-то образом попавших в пещеру и не сумевших выбраться обратно. Теперь на материальные следы существования доисторических животных указывает табличка, без которой они остались бы незамеченными на фоне бесконечных каменных стен.

Из прочих достопримечательностей пещеры нельзя не сказать о подводной реке. Есть на этой реке и свои водопады, как обычные:

Так и застывшие:

И даже «лазурный источник», дно которого густо усеяно монетками:

А ещё пещера Гёкусэндо используется не только как привлекающая туристов достопримечательность, но и как место, где при неизменной температуре и влажности вызревает авамори. Для этого в одном из ответвлений пещеры, закрытом для посещения, обустроена лестница, ступени которой заставлены глиняными горшками с этим напитком.

Пройдя пещеру от начала до конца, я очутился у эскалатора, за минуту поднявшего меня на поверхность где-то неподалёку от сада тропических фруктов. Сам я до фруктов не охотник, поэтому сказать могу лишь одно: деревьев там много, и растут на них, по большей части, такие фрукты-ягоды, которым в русском языке нет названия. Каждое дерево, конечно же, снабжено табличкой с названием, страной происхождения и способом, каким образом его плоды употребляют в пищу.

Также неподалёку от выхода из пещеры располагается стеклодувная мастерская, где можно посмотреть, как изготавливаются традиционные окинавские изделия из стекла и даже попробовать выдуть что-нибудь самостоятельно. К мастерской примыкает «деревня традиционных промыслов» с множеством разнообразных торговых точек, осматривать которые лучше всего с брошюркой-путеводителем, чтобы не пропустить что-нибудь интересное.

Далее мой путь пролегал через пивную. Несмотря на то, что самая известная марка пива на Окинаве - «Orion», одним лишь «Орионом» местное пивоварение не исчерпывается. Прямо в парке располагается пивоварня Nanto, выпускающая пиво под названием «Nihede». Стоит оно недёшево и обычно продаётся в бутылках (причём найти его в продаже можно далеко не в каждом магазине), однако в «Okinawa World» его можно взять на розлив и посидеть-отдохнуть, потягивая свежее пиво с нехитрой японской закуской или без неё.

...продолжение...