Глубокая ночь. В редакции журнала абсолютно никого не было. Только Войд еще работал, проверяя все материалы авторов в предстоящий номер. Я же лежал у себя в кабинете, размышляя над тем, что случилось за последние несколько недель.
После празднования дня рождения дочери Алекса я смутно помню разговор с Алексиэль, беседу с Войдом, спор с Хескульдом. Все мысли были настолько обрывочны, что я не мог составить даже самую элементарную логическую цепочку. Я не понимал, почему. Я даже не помнил, о чем мы говорили. Мои мысли не давали мне покоя.